Смертный бой. Триколор против свастики - Страница 85

— Я? — пьяно посмотрел на нее парень.

— Сидь, внучок, сидь, лады ли на ногах стояти, калды вона горе како?

Рустэм кивнул, подтащил ногой табуретку, потом выдохнул мощным перегаром и запустил руку в миску с квашеной капустой.

— Накось, накось… — старуха по имени Глафира взяла сухонькими руками бутыль с самогоном и плеснула ему в эмалированную кружку. — Помяни Антипа, царствие ему небесное…

— Слышь… Старая! А ты меня помянешь, когда мой срок придет? — тяжело посмотрел он на бабку. Изо рта его падали капустные крошки и повисали на подросшей за неделю бороде.

— Да Господь с тобой! — замахала руками старуха. — Коль сдыхать собрался, ли чо? Молод еще, да вона басок сколь! Девки небось сохнут, а ты в яму-тоть зыришь! Аль захирял, чо ли? Дык я тобе баню стоплю…

— Не дребезжи! — рявкнул Рустэм. И ударил кулаком по столу. Потом обвел взглядом и старух, и Макса с Машей. Ольга же безмолвной статуей стояла в дверях, привалясь к косяку.

Баба Дуся и баба Глаша молча сидели, смотря на свои изувеченные долгой крестьянской работой руки, и перебирали ситцевые фартучки. Максу вдруг подумалось, что эти пальцы — узловатые, белые, старые — живут какой-то отдельной жизнью. Они, эти пальцы, привыкли работать и ни минуты не могли оставаться без дела. Им надо было что-то делать…

А баба Маня смотрела в потолок и чего-то шептала.

— Эй, старая! Молишься? — крикнул ей Рустэм, продолжая жрать. Рассол капал с его подбородка.

— Глухая она, внучок, — не подымая глаз, ответила ему баба Дуся.

— Ааа… Плесни-ка киселю! — Он взял кружку, отхлебнул глоток и тут же выплюнул розовый кисель на пол. — Не сладкий, бляха муха. Что сахару-то пожалели, старые?

— Дык, нетути… — пожала плечами Евдокия. Она так и сидела, опустив взгляд в пол.

«Вот так она и… Всю жизнь…» — вдруг подумал Макс. И по сердцу острым ножом пронеслась жалость к этой бабушке.

— Дам я вам сахару, — неожиданно сказал Рустэм. И икнул. Потом еще раз икнул. — Только с одним условием. Кисель мне нормальный сварите.

Тик. Так. Так-тик. Тики-так, таки-тик.

— Подъем! — скомандовал он Маше и Максу. — Дело есть.

Ольга так и стояла в дверях, цепко разглядывая всех. Когда Рустэм поднялся, уронив табуретку и сам едва не упав, она подхватила его за локоть.

Макс было начал приподыматься, но Маша остановила его.

— Зачем?

— Не бойся, Маша! Я — Дубровский, — ухмыльнулся в ответ Рустэм.

Макс с Машей переглянулись.

Рустэм достал из кобуры ствол. Какой-то незнакомый, не «Наганыч» и не «Макарыч».

— Убивать начну. Со старух…

— Ой, лихо како… — пробормотала баба Дуся и ткнула сухоньким кулачком себе в безгубый рот. Следом за ней этот жест повторила и баба Глаша. Баба Маня продолжала что-то шептать и креститься.

Макс встал. За ним встала и Маша.

Затем они вышли на крыльцо. Было уже темно, только звезды кололись острыми лучами да месяц щербато улыбался. Бездонная мгла смотрела на четырех выживальщиков.

Впрочем, нет. Время от времени лес озарялся какими-то всполохами.

— Это нас ищут, — сказал Рустэм.

Максу стало страшно. В животе резко похолодело. Даже растревоженное ребро перестало ныть.

— Нас, нас… Больше некого…

— Ааа… — сказал Макс, когда Маша вцепилась в его рукав.

— Бэ! — внезапно передразнила его Ольга. — Будь мужиком. Хоть раз в жизни! Будем драться!

— Макс, на, глотни нормального пойла, — дружелюбно добавил Рустэм и протянул ему бутылку, которую прятал до того под курткой.

— Что это? — осторожно взял ее Макс.

— Вискарь.

— Откуда?

— У мужика в «геленде» изъял. В бардачке валялась. Это вискарь. Попробуй.

Макс глотнул. Маслянистая жидкость едко ободрала горло. Парня передернуло.

— Ну как? Понравилось? Вот где ты еще нормальный вискарь попробуешь, как не в «мародерке». А?

— Рус, у тебя крыша поехала, — сказала Маша, по-прежнему прячась за спиной Макса.

— Заткнись, с-сука! — рявкнула Ольга. — Ты идешь со мной. Макс и Рустэм идут к пригорку, с которого вы сбежали.

— А Иринка? — спросил Макс и снова приложился к бутылке «вискаря».

— Она в бункере. Прикроет отход.

— Отход? — не понял Макс.

— Через час сходимся на пересечении просеки и старой ЛЭП. Ты помнишь, где это? Я тебе там первый раз минет сделала.

«И последний…» — мелькнула дурацкая мысль. У обоих.

— Потом уйдем на запасную точку, — встрял Рустэм. — Ты о ней еще не знаешь. Сюда наведаемся попозже.

Потом он нервно оглянулся. Блики стали превращаться в лучи, пробивающиеся через стену леса.

— Все! Пора! Уходим!

В этот момент Макс неожиданно для самого себя размахнулся и ударил своего бывшего командира по голове бутылкой. Ноги Рустэма вдруг подломились, и он рухнул на землю.

Ольга начала было вскидывать карабин, но на нее вдруг прыгнула Маша, целясь когтями в лицо. Словно две разъяренные кошки — девчонки упали на землю, катаясь и визжа от страха, ненависти, ярости. «Сайга» отлетела в сторону. Макс бросился к карабину, схватил его, потом занес его над головой… Девки катались по земле, и он боялся ударить Машу. Не выдержав, выстрелил в воздух.

Взвизгнув, девки отскочили друг от друга. Макс шагнул вперед, снова занес карабин и несколько раз ударил прикладом по лысой голове Ольги, светлым пятном отражавшей лунный свет.

— Макс! Нет! — закричала Маша.

Он отбросил «сайгу» словно ядовитую змею. Потом подошел к Маше. Присел. Обнял ее и зашептал:

— Вот и все. Вот и все кончилось. Пойдем уже, пойдем со мной. Все хорошо будет. Все будет хорошо.